Как и в случае с Анной-Анастасией, до последнего времени никому из исследователей не приходило в голову поинтересоваться медицинской статистикой этих заболеваний. Да, все знали, что и гемофилия, и крипторхизм – довольно редкие заболевания, но никто из историков и исследователей не посмотрел медицинскую статистику.

Медицинская статистика гемофилии, по разным источникам, составляет от 1:8000 до 1:100 000; медицинская статистика крипторхизма (для взрослых людей) составляет приблизительно 0.3%, или 1:333.

Кажется, первым о Филиппе Семенове написал Эдвард Радзинский в своей книге «Николай Второй. Жизнь и смерть». В Интернете можно посмотреть статьи о нем:

Здесь я привожу выдержки из статьи Александра Попова (proza.ru):

<<В январе 1949 года в республиканскую психиатрическую больницу Карелии с диагнозом «маниакальный депрессивный психоз» поступил Семёнов Филипп Григорьевич, заключённый одной из исправительных колоний, что вблизи города Медвежьегорска. В сопроводительных документах значилось, что он дважды перенёс инсульт с последующим параличом. Потом наступило улучшение в такой степени, что он мог даже ходить на работу. Однако 8 января заключённый внезапно почувствовал сильную головную боль, обратился в лагерный лазарет, где ему оказали помощь. А спустя некоторое время Семёнов засобирался куда-то ехать, ругал какого-то Белобородова, перестал узнавать окружающих, отказывался от пищи. Поэтому врач колонии и направил его в Петрозаводск, в психиатрическую клинику.

Именно с этого начинает документально фиксироваться удивительная, полная загадок и мистики история этого необычного пациента. Сохранилась его история болезни под номером 64. На титульном листе значатся его фамилия, имя и отчество, год рождения – 1904, национальность – русский, профессия – экономист-финансист. Далее данные объективного обследования, такие же, как и у многих пациентов таких клиник. Если только вот несколько отличительное – «сознание сохранено, ориентирован по месту и времени».

Через два – три дня состояние острого психоза, с которым поступил Семёнов в клинику, полностью прошло. Вот тогда-то он и поведал врачам свою «необыкновенную» историю, которых они за годы работы с такой категорией больных наслышались предостаточно. На самом деле он царевич Алексей Романов, был спасён во время расстрела Царской Семьи, доставлен в Ленинград, там жил, затем служил в Красной Армии кавалеристом, после войны учился в институте, работал экономистом в Средней Азии. Всю жизнь его преследует некто Белобородов, который знает его тайну, именно он и заставил Семёнова пойти на хищения, из-за чего тот и попал в места лишения свободы…

С «необычным» пациентом в больнице долго общались врачи-ординаторы Юлия Сологуб и Далила Кауфман. Как рассказывала впоследствии Далила Абрамовна, это был высокообразованный человек, знавший несколько иностранных языков, много читавший, особенно классику. Семёнов в течение всего срока пребывания в психиатрической больнице был спокоен, вполне контактен, с ясным сознанием и правильным поведением. Свой «бред», именно так – в кавычках – характеризовала Кауфман откровения пациента, он никому не навязывал, это никак не отражалось на его поведении, как бывает обычно у таких больных, что и ставило врачей в тупик.

И что особенно было поразительно: у Семёнова в истории болезни значилось заболевание крови – следствие гемофилии, а также не опущение одного яичка. Как и у цесаревича Алексея Николаевича Романова! Двух таких совпадений было уже достаточно, чтобы со всей серьёзностью обратить внимание на этого загадочного пациента психиатрической клиники. А если к этому ещё добавить и то, что Семёнов родился в том же 1904 году, что и цесаревич, и на ягодице у него был крестообразный след от ранения… И знал он хорошо все дворцовые церемонии, знал расположение комнат Зимнего, имена и титулы всех членов царской семьи, многое другое из дворцовой жизни Романовых и дореволюционного высшего света.

По утверждению Филиппа Григорьевича, во время расстрела в Екатеринбурге «отец» обнял его и прижал лицом к себе, чтобы мальчик не видел наведённых на него стволов. Он был ранен в ягодицу, потерял сознание и свалился в общую кучу тел...

Но вернёмся к нашему цесаревичу из странноприёмного дома. Его спас и долго лечил какой-то преданный человек, возможно, монах. Несколько месяцев спустя, пришли незнакомые люди и заявили, что отныне он будет носить фамилию Ирин (аббревиатура от слов Имя Романовых – Имя Нации).

Затем мальчика привезли в Петроград, в какой-то особняк будто бы на Миллионной улице, где он случайно услышал, что его собираются использовать как символ объединения сил, враждебных новому строю. Такой участи себе он не желал и поэтому бежал от этих людей. На Фонтанке как раз записывали в Красную Армию. Прибавив себе два года, он попал в кавалерию. Потом учился, работал экономистом. Женился. Сменил фамилию на Семёнова, взяв документы родственника супруги… Затем было заключение, психиатрическая больница…

Филиппа Семёнова показали одному из лучших тогда психиатров страны, профессору из Ленинграда Самуилу Генделевичу. Доктор, к тому же, оказался ещё и весьма компетентен в «царских» вопросах. Он знал расположение и назначение покоев Зимнего дворца и загородных резиденций начала прошлого века, имена и титулы всех членов царской семьи и её династических ответвлений, все придворные должности, протоколы церемоний, принятых во дворце.

Вопросы с подвохом, которые стал задавать Генделевич своему пациенту, ни к чему не привели. Семёнов отвечал с готовностью, не задумываясь, приводя всё новые подробности. Держался спокойно и с достоинством…

<…>

Здесь, правда, сведения о Семёнове, приводимые Далилой Кауфман, несколько расходятся с историей болезни «цесаревича Алексея». Из сделанной в ней записи следует, что Ф. Г. Семёнов в апреле 1949 года после судебно-медицинской экспертизы был направлен в психиатрическую больницу МВД. А это может означать, что исследование его таинственной и бредовой, как считалось тогда, легенды было продолжено под ещё большим покровом секретности.

Обо всём этом Далила Кауфман написала известному писателю Эдварду Радзинскому, который готовил книгу о Николае II. И тот посвятил Семёнову в своей книги «Господи... спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть» целую главу, которую назвал «Гость», где рассказывает об этом странном и таинственном человеке.

<…>

Освободился из ИТК № 1 Филипп Григорьевич Семёнов в 1951 году. Умер – в 1979, как раз когда на Урале впервые обнаружили останки царской семьи. Его вдова Екатерина Михайловна была убеждена в том, что муж – наследник императора. И как вспоминал приёмный сын Семенова, отчим любил бродить по городу, в Зимнем дворце мог находиться часами, предпочитал старинные вещи. О своей тайне говорил неохотно, только с самыми близкими людьми. Никаких отклонений у него не было, в психиатрическую больницу после лагеря он уже не попадал. Хорошо владел немецким, французским, английским и итальянским языками, писал на древнегреческом.

Филиппа Григорьевича Семенова давно уже нет, а тайна его осталась. Осталось и множество вопросов в этой истории. В каких школах могли его научить стольким языкам? Откуда такие поразительные физиологические и медицинские совпадения его с цесаревичем Алексеем, останки которого так до сих пор и не найдены? За какие такие провинности Семёнов надолго был упрятан в сталинские лагеря? Кто такой Белобородов, из-за которого, якобы, Семёнов попадает в них?>>

***

В дополнение к этой статье А.Попова я нашел свои дневниковые записи 1998 года о документальном фильме «Самозванцы» (режиссер Александр Габнис):

Филипп Семенов был женат четыре раза. Первый раз он женился в 1930 году (под фамилией Ирин), его жену звали Софья. В этом первом браке родились три сына: Юрий, Владимир и Константин. В Ленинграде его нашел А.Г.Белобородов – тот самый, который был председатель президиума Уральского областного Совета в 1918 году. Он знал тайну и шантажировал Ирина и требовал денег. Семья бежала от его преследований в Самарканд, где Ирин изменил фамилию на Семенов. Он работал бухгалтером в Самарканде. Однако, Белобородов нашел его в Самарканде также и вновь начал вымогать деньги. Дважды Семенов сообщал Белобородову места расположения тайных кладов Царской семьи, но Белобородов требовал денег снова и снова. Семенов начал красть казенные деньги и был осужден на тюремное заключение на 3 года. Он бежал из тюрьмы. Потом он был женат второй раз (на некоей Асе) и третий раз (на некоей Анне Ивановне). Некоторое время он жил в Тбилиси, но Белобородов нашел его там опять. Следы Белобородова обрываются в 1938 году. В 1941 году Семенов был арестован снова и на этот раз он был приговорен к тюрьме на 10 лет. Дальнейшие события рассказаны в статье выше.

Семенов не имел детей после первого брака. Судьбы Владимира и Константина неизвестны. Возможно, они пропали в вихрях войны 1941-1945 годов. Его сын Юрий в 1998 году был жив. Александр Габнис рассказывал, что в 1994 году англичане якобы провели ему генетическую экспертизу с принцем Филиппом. Однако, ее результаты неизвестны. Юрий Филиппович Семенов не претендовал на российский престол и место в Доме Романовых. Он хотел знать правду только. Кажется, в 1998 году он собирался уехать из России навсегда (?).

Всего, начиная с 1918 года, было известно 11 «претендентов-Алексеев». Наиболее вероятные претенденты – это Филипп Семенов (умер в 1979) и Василий Филатов (умер в 1988), а также Хейно Таммет (он имел крипторхизм, но не болел гемофилией). Сын Василия Филатова, Олег живет в Санкт-Петербурге по настоящее время. Внешне он весьма похож на Николая II.

Я не знаю, кто из троих (Семенов или Филатов, или Хейно Таммет) мог быть спасшимся цесаревичем Алексеем. Однако, медицинская статистика убедительно говорит за Филиппа Семенова.

Борис Романов